На русском языке внизу!
Vene teatri lavastus “Minu veetlev leedi”. Autor: Alan Jay Lerner. Muusika: Frederick Loewe. Lavastaja ja koreograaf: Alla Sigalova. Kunstnik: Georgi Alexi-Meskhishvili. Kostüümikunstnik: Alexandre Vassiliev ja Cyrille Gassiline. Laulupedagoog: Eda Zahharova. Valguskunstnik: Anton Andrejuk. Laval: Elina Nechayeva, Aleksandr Ivaskevitš, Viktor Marvin, Ilja Nartov, Larissa Savankova, Anna Sergejeva, Natalja Dömtšenko, Natalia Murina, Dmitri Kordas, Marika Otsa, Alexandr Domoway, Eduard Tee, Anna Markova ja Anastasia Tsubina, Greta Raidma, Emilija Kuzentsova, Anastasiia Pylaeva, Marina Malova, Karin Lamson, Tatjana Jeguroškina, Daniil Zandberg, Aleksandr Žilenko, Sergei Tšerkassov, Allar Valge, Jarsolav Galitsnki, Richard Beljohin, Dan Jeršov.
“Minu veetlev leedi” põhineb Georg Bernhard Shaw’ näidendil “Pygmalion”. Kreeka mütoloogias tuntuks saanud skulptor Pygmalion meisterdab valmis skulptuuri, mis osutub nii ilusaks, et mees armub sellesse. “Minu veetleva leedi” tegevus nihkub aga Kreekast Inglismaale, kus “skulptori” rolli asub keeleteadlane Henry Higgins. Mehel on külas tema sõber, Kolonel Pickering, kellega koos nad kohtavad vaest lilleneiut, Eliza Doolittle’it. Higgins hoopleb oma pedagoogiliste oskustega ning väidab, et suudab ükskõik kelle panna rääkima krahvi või krahvinna kombel. Pickering seda aga ei usu ning nii sõlmitaksegi kihlvedu – Higgins peab esitlema harimatut Elizat kuue kuu pärast suurel ballil leedina.
Suure muusikalide austajana olin väga elevil, kui kuulsin, et Vene teater “Minu veetleva leedi” oma mängukavasse võtab. Eestis ei tooda piisavalt muusikale lavale ning see, et draamalavastustele keskendunud teater ka muusikalavastusi mängib, on pigem haruldane. Nõnda tuli ka suure üllatusena, kui heal tasemel Vene teatri näitlejad laulavad. Ainus, millega Vene teater meie muusikateatritele, Estoniale ja Vanemuisele muusikalisest poolest alla jäi, oli see, et muusika tuli fonogrammi pealt, mitte päris orkestrilt. Tegu on tõelise heatujumuusikaliga ning saalist on võimatu lahkuda naeratuseta. Kui Vene teatril on huvi muusikalidega jätkata, saab neist tingimata ülitugev jõud eesti muusikateatris, millest pole võimalik mööda vaadata.
Ometi oli ka kohti, mis pead vangutama panid. Alla Sigalova lavastajatöö jääb lavastuse vältel ebaühtlaseks. Oli mitmeid väga ilusaid momente ja hästi lavastatud stseene, kuid tervet kompositsiooni ei suutnud lavastaja koos lavakujunduse, kostüümide, valguse ja koreograafiaga ühtseks tervikuks siduda. Kõige häirivamaks muutus lõhe, mille kunstnik Georgi Alexi-Meskhishvili oli tekitanud sotsiaalsete klasside vahele. Alamklass oli riietatud klouniriietesse ning nende mänguruum oli kujundatud odavate linnatulede ja väheste rekvisiitidega, samas kui rikkamad olid riides oma sissetulekule vastavalt ning ka lavakujundus oli ekstravagantne, kuid siiski realismilähedane. Tundus nagu oleks üritatud halvustada vaesemaid inimesi ning nende klouniriietesse panemine oli mõnitav ja ebavajalik. Prooviti luua veidrat eklektilist vaatepilti, mis kahjuks kukkus lihtsalt maitsetuna välja.
Küll aga oli väga huvitav vaadata, kuidas lavastaja tõlgendas teada ja tuntud tegelasi. Nii saigi õhtu suurimaks üllatajaks Mrs Pearce. Klassikalistes “Leedi” lavastustes mängib Mrs Pearce’i eakam naisterahvas, kes kehastub armastusväärseks majasokuks. Vene teatri versioonis sai Anna Sergejevast aga ülikorrektne ja täpne, noor, võluv korrahoidja. Seljas ülikond, jalas tikk-kontsad, peas torukübar, näol salakaval muie. Sergejeva sirgeseljaline, iseseisev, victor-victorialik rollilahendus tõi lavale tõelise 21. sajandi vaimu, kus naine ei lähtu enam sotsiaalsetest normidest, vaid on iseenda ülemus. Oli tõeliselt värskendav näha muidu klassikalises loos nii kaasaegset rollilahendust, mis mingil kummalisel moel ei olnud ebakõlas teiste tegelastega ega ka lavastuse üldpildiga.
Aleksandr Ivaskevitšit sai näha laval oma tuntud headuses. Oleks patt nuriseda, sest kõik oli hästi: mees laulis kenasti, tantsis ja näitles kõrgel tasemel. Oli tunda, et tööd on rolliga korralikult tehtud. Kavalehel olevas intervjuus mainis Ivaskevitš, et tema eesmärk selle rolliga on näidata, miks Eliza Higginsisse lõpuks ära armub, olgugi et Higginsit on nimetatud mõttetuks meheks. Näitleja eesmärk oleks tõenäoliselt ka täitunud, kui lavastaja poleks loonud veel üht teistsugust huvitavat tegelasetõlgendust: klassikalistes lavastustes tuntud vana kolonel Pickering asendati Vene teatri lavastuses noore ja šarmantse kolonel Pickeringiga. See tõlgendus oli ühest otsast väga mõjus, sest see lasi Viktor Marvinil särada, kuid samas jäi Ivaskevitš seetõttu alatasa oma noore lavapartneri varju, kuigi vanameistri roll oli palju kandvam. Marvini ülienergiline ja tähelepanelik Pickering heitis tihti Elizale säravaid pilke, tegi väikseid silitusi ja armsaid žeste, rahustas maha raevutsevat Higginsit ning seeläbi kaitses noort neidu. Esimest korda tekkis tunne, et Eliza oleks võinud armuda hoopis kolonel Pickeringi. Muljetavaldav oli Marvini sajaprotsendiline laval kohalolu. Temalt oli keeruline silmi ära saada ka siis, kui mujal toimus midagi kordades olulisemat ja tema lihtsalt nurgas diivanil istus. Kõigele sellele lisandus juurde ka õhtu üks parimaid lauluhääli, mis jäi veel pikalt kõrvu silitama.
Kui kuulsin, et Elina Nechayeva hakkab Elizat mängima, siis olin pigem skeptiline. Miks peaks ooperilauljast koloratuursopran hakkama muusikalis peaosa mängima? Lisaks sellele olin Nechayevat korra varem teatrilaval näinud (Juliette’i rollis, Estonia “Krahv Luxembrugis”) ning seal nähtu põhjal tõdesin, et Nechayeva peaks jääma laulmise juurde. Seda suurem oli üllatus, kui nägin, millise arenguhüppe ta teinud oli. Nechayeva ei tundnud ennast laval ebamugavalt, ta ei kartnud end lolliks teha ega kaotada oma muidu grandioosset ja diivalikku olekut. Ta oli täielikult rollile pühendunud. Nüüd tuleks veel näitlemisel ära tajuda maitsekuse piir ning veidi lihvida muusikalilaulmist ning ongi tipp-topp muusikalinäitleja valmis.
Miks armub Eliza Higginsisse? Kui on juttu “Minu veetlevast leedist”, siis kirjeldatakse seda kui lugu, kus kunstnik armub oma loomingusse. Mitte kunagi ei räägita aga sellest, miks Eliza oma “meistrisse” armub. On siis tegu klassikalise Stockholmi sündroomiga, kus inimene alateadlikult armub oma vangistajasse? Või nägi Eliza koosveedetud aja jooksul Higginsis kirge ja inimlikkust, mis pani neiu unustama mehe ebameeldivat eksterjööri, lootuses sellist pühendumust leida ka armastuses? Psühholoogilisest vaatepunktist on Eliza narratiiv seetõttu palju huvitavam, kui loobuda kerglaslikust ja kahvatust “mees leiab tänavalt ilusa tüdruku, õpetab talle kombeid ning siis armub” tõlgendusest.
Lõppu ka väike märkus, mis ei ole seotud lavastuse endaga, vaid Vene teatri korraldusliku poolega. Praeguste koroonanõuete kohaselt tohib teatrisaal olla pooleldi täis ning inimesed peavad istuma hajutatult. Teatrisaal oli küll umbes poolenisti täis, kuid mingisugust hajutamist inimeste seas ei tehtud ei oldud. Viimased read jäeti tühjaks ning ülejäänud inimesed istusid ikka puntras koos. Saan aru sellest, et inimesed tahavad etendust vaadata parematelt kohtadelt, küll aga usun, et tervislikel kaalutlustel oleksid inimesed olnud nõus paar kohta lavast eemale nihkuma. Elame ju siiski pandeemias ning meie kõigi huvides on teatrid avatuna hoida.
Kaspar Gräzin
RUS
Отредактировано на русском языке: Анастасия Шубина
Постановка Русского театра «Моя Прекрасная Леди». Автор: Алан Джей Лернер. Музыка: Фредерик Лоу. По мотивам пьесы Джорджа Бернарда Шоу «Пигмалион». Режиссер и хореограф: Алла Сигалова. Художник-сценограф: Георгий Алекси-Месхишвили. Художник по костюмам: Александр Васильев, Кирилл Гасилин. Педагог по вокалу: Эда Захарова. Художник по свету: Антон Андреюк. На сцене: Элина Нечаева, Александр Ивашкевич, Виктор Марвин, Илья Нартов, Лариса Саванкова, Анна Сергеева, Наталья Дымченко, Наталья Мурина, Дмитрий Кордас, Марика Отса, Александр Домовой, Эдуард Тее, Маркова, Марина Малова, Карин Ламсон, Татьяна Егорушкина, Анастасия Цубина, Даниил Зандберг, Александр Жиленко, Сергей Черкасов, Дан Ершов, Аллар Валге, Ярослав Галицкий, Ричард Белёхин, Грета Райдма, Эмилия Кузнецова, Анастасия Пылаева
“Моя прекрасная леди” основана на пьесе Джорджа Бернарда Шоу “Пигмалион”. Истоки этой истории затеряны в древности, когда мифологический скульптор Пигмалион создаёт скульптуру девушки столь прекрасной, что сам в нее влюбляется. Действие же “Прекрасной леди” переносит нас в Англию 20 века, где в роли Пигмалиона выступает ученый филолог Генри Хиггинс. В то время у него гостит полковник Пикеринг, с которым они отправляются на прогулку, во время которой встречают бедную девушку. Прислушиваясь к безобразному говору девушки Хиггинс начинает бравировать своими педагогическими способностями и утверждает, что может любую шпану научить говорить словно графа или графиню. Пикеринг ему не верит и два джентльмена заключают пари – Хиггинсу предстоит представить Элайзу, девушку цветочницу, в качестве леди на светском балу, который состоится через месяц.
Меня (как искреннего поклонника мюзиклов) встревожила новость о том, что это произведение возьмет в свой репертуар именно русский и именно драматический театр. В Эстонии мюзиклы ставятся очень редко и только в музыкальных театрах. В действительности первое, что меня удивило, это то, как хорошо актёры пели. Единственное в чём драматический театр уступил нашим музыкальным театрам “Эстония” и “Ванемуйне” так это в том, что музыка шла с фонограммы, а не в
сопровождении оркестра. Этот спектакль был назван спектаклем “доброго настроения” и после него на самом деле никак нельзя уйти из зала без доброй улыбки. И если, дай Бог, Русский театр и впредь пойдет по стезе музыкального жанра, в Эстонии появится ещё один сильный театр этого жанра, которого нам так не хватает.
Однако нельзя пройти и мимо некоторых “но”. Сама постановка Аллы Сигаловой страдает неравномерностью. Были красивые и великолепно поставленные сцены, но постановщик не смог слить воедино сценическое оформление, костюмы, свет и хореографию. Наиболее раздражающей была классовая пропасть созданная художником по костюмам Георгием Алексикси-Мескхишвили. Низшие классы были одеты в клоунов и шутов, их окружает дешёвая декорация создающая безвкусный фон. И наоборот, высшие классы костюмирoваны изощренно, интерьеры сравнительно просты, в то же время изысканны. Здесь показалось, что художник задался целью поиздеваться над бедняками переодев их в клоунов. Но если художник пытался создать нечто эклектичное, то это явно не получилось и перешло в безвкусицу.
Но, с другой стороны, – по-настоящему захватывающе было смотреть на то, как постановщик раскрыл ту или иную хорошо известную роль. Гвоздем постановки стала миссис Пирс. В классических постановках “Леди” миссис Пирс – это пожилая леди, своего рода добродушная домоправительница. В толковании Русского театра Анна Сергеева превратила ее в сверхкорректную, пунктуальную, молодую и очаровательную хозяйку. Одетая в костюм и туфли на высоком каблуке, с цилиндром на голове, и с улыбкой с хитрецой. Образ Сергеевой – викторо-викторианский, прямолинейный и веет духом 21-го века, в котором женщина уже не следует чужим нормам, а является сама себе хозяйкой. Было свежо увидеть столь современное воплощение столь классической роли, которое в то же время гармонировало со всей постановкой.
Ивашкевич и есть Ивашкевич. Как всегда. Грех было бы жаловаться. Все было как надо: пел замечательно, танцевал и играл свою роль тоже. Было ясно, что актер проделал серьезную работу. В интервью напечатанном в программке, он говорит, что целью его роли было показать то, почему Элайза в Хиггинса влюбляется, несмотря на то, что Хиггинса считают легкомысленным и пустым мужчиной. Эта цель актера была бы в полный мере достигнута если бы не другая интерпретация постановщицы: старый полковник Пикеринг был здесь заменен на молодого и обаятельного. С одной стороны, эта трактовка была внушительной, ибо дало возможность Виктору Марвину блистать и поэтому Ивашкевич остался в тени своего молодого партнера, хотя и роль мастера была более значительной. Марвинский полковник, будучи более энергичным и внимательным, бросает внимательные взгляды, милые жестов, всем этим, он успокаивал бесноватого Хиггинса и выступал как защитник молодой девушки. Тут впервые угадывалась возможность того, что Элайза может влюбиться и в Пикеринга. Очень впечатляло полное присутствие Марвина на сцене. Зрителю было трудно оторвать глаза от актёра даже когда в других частях сцены происходило нечто более важное. Более того, с его появлением на сцене добавился и один из лучших голосов того вечера, который звенел и после окончания спектакля.
Услышав, что Элайзу будут играть Элина Нечаева, меня одолел скепсис. Что будет делать оперная певица в музыкальной комедии? К тому же, я уже однажды видел на сцене Нечаеву (в роли Джульетты, в “Графе Люксембурге” в постановки “Эстонии”) и там мне показалось, что Нечаева должна петь. Именно поэтому меня удивило то, какой скачок Нечаева за это время сделала. Она не чувствовала себя на сцене неуютно, она не боялась показаться смешной и спокойно отказалась от своего образа великосветской дивы. Она без остатка вошла в свою роль. Теперь еще надо почувствовать границу хорошего вкуса и отшлифовать пение партий мюзикла, вот тогда получится превосходная актриса музыкальной комедии.
Итак – почему же Элиза влюбляется в Хиггинса? История “Моей Прекрасной Леди” – эта история художника полюбившего своё творение. Здесь вовсе не говорится, о том, почему Элиза влюбляется в своего мастера. Может, мы имеем дело, со Стокгольмским синдромом, когда пленник влюбляется в своего тюремщика? Или же за время, проведённое вместе, Элиза увидела человеческие качества Хиггинса, которые заставили девушку забыть отрицательные качества Хиггинса в надежде найти всё доброе в любви. С психологической точки зрение нарратив Элайзы гораздо интереснее, интереснее чем классическое толкование типа “мужчина находит на улице смазливую девушку, учит манерам и затем влюбляется”.
И, наконец, одно замечание, связанное не с постановкой, а с cсамим театром. Нынешние требования, вызванные эпидемией, устанавливают предельное количество посетителей в зале. Хотя зал был наполнен на половину, рассредоточения не было. Задняя половина зала была пустой и все зрители сидели в партере. Конечно же зрители предпочитают сидеть ближе к сцене, но – здоровье должно быть дороже и важнее места в театре. Мы, увы, живём в условиях пандемии, и, как любители театра мы хотели бы, чтобы театры оставались для нас открытыми.
Каспар Грязин
TÜL-i ajaveeb 